Джеймс Хиллман обучался юнгианскому анализу в Цюрихе и на протяжении десяти лет был директором Института К. Г. Юнга, откуда его выгнали за связь с пациенткой, а вернувшись в США, основал движение архетипической психологии и стал главным критиком традиционной психотерапии. Его ключевые тезисы — в новом выпуске «Обовсём».
О современной психологии:
«Современная психология приводит меня в бешенство своей бессмысленностью и упрощенческим представлением о человеческой жизни. Согласно ей, у человека нет никаких причин быть в этом мире. С точки зрения астрономии, настоящее положение дел обусловлено последствиями Большого взрыва, который произошёл миллиарды лет назад и привёл к возникновению жизни — и в конечном счёте человека. С точки зрения социологии, человек — продукт среды, класса, расы, пола, экономических условий. Получается, что отдельный человек — лишь случайность, следствие. Быть результатом прошлых обстоятельств значит быть жертвой этих обстоятельств. А значит, нет никакого более глубокого смысла быть здесь и сейчас».
О недостатке психотерапии:
«Теория психотерапии делает любую проблему субъективной, внутренней. Но источник проблем не только в самих людях — он также в окружающей среде, в городах, в экономике, в расизме, в архитектуре, в школьной системе, в капитализме, в эксплуатации и многих других вещах».
О психопатологии окружающей среды:
«Психические расстройства можно диагностировать не только у отдельных пациентов, но и у целого общества, а также зданий, пищи, освещения, комнат, мебели, улиц, мостов, окружающей среды. Есть страдающие анорексией здания — высокие и тонкие, покрытые стеклом снаружи и абсолютно пустые внутри. Есть параноидальные банки, в которых всё отгорожено, а вход напичкан системами безопасности, и нужно подняться на третий этаж, прежде чем встретить живого человека. Другими словами, болезни, которые мы приписываем исключительно людям, присутствуют и в окружающем нас мире».
О психе:
«Психе присутствует всюду, за исключением психологии. Мне кажется, что „логия“ в психологии олицетворяет собой настойчивое стремление искоренить прежние представления о психе. Большинство народов — кроме западных — верят, что душа вездесуща. Они верят, что деревья, камни и реки живые, и что с ними можно устанавливать связь, чувствовать их, учиться у них. Но этой вере нет места в современной университетской психологии. Мы клеймим это как паганизм или анимизм».
О реальности:
«Принято считать, что существует реальность психическая — наш внутренний мир — и твёрдая, осязаемая, "настоящая" реальность. Но на самом деле, эта последняя реальность — тоже фантазия. Разница лишь в том, что она не распознаётся как фантазия, поэтому мы и зовём её реальностью. Всё, что мы зовём реальностью, — это фантазия, в которой поток психической энергии перестал быть очевидным».
О различении:
«Недифференцированный подход не может быть удовлетворительным. Нет смысла говорить, что весь мир священен. Если всё священно, то ничто не священно. То же самое относится к идее спасения: если мы все спасены, то различий больше не существует и нет необходимости что-либо делать. Но если мы принимаем идею, что есть вещи более и менее наделённые силой, более и менее священные, то они приобретают соответственно большую или меньшую ценность по сравнению с другими вещами».
О любви:
«Ученые на протяжении многих лет пытались понять, почему определённые люди влюбляются друг в друга. Существует огромное количество научных работ на тему выбора любовного партнёра. Однако никто до сих пор не знает, что такое влюблённость. С архетипической точки зрения, это мифологическое событие: бог Эрос выпускает стрелу — и готово! Можно сколько угодно говорить: „Этот человек очень похож на мою мать“ или „Этот человек совсем не похож на мою мать“. Но это ничего не объясняет. Всё это рационализации невероятной тайны, связанной с вашей судьбой. Вы должны следовать своей судьбе навстречу неизвестному потому что это часть процесса обучения. Вот зачем мы влюбляемся — чтобы отрастить крылья; чтобы продвинуться дальше в жизни души».
О причинах несчастья:
«Мы так несчастны отчасти потому, что наш единственный бог — экономика. Экономика подразумевает рабство: нехватку свободного времени, постоянное давление и тревогу. Из этой клетки очень трудно вырваться».
О призвании:
«Призванием может быть не только род деятельности, но и род бытия. Взять, к примеру, дружбу. Гёте говорил, что его друг Эккерман был рождён для дружбы. Аристотель называл дружбу одной из величайших добродетелей. Значительная часть его трактата „Никомахова этика“ посвящена дружбе. В прошлом дружба играла очень важную роль. Но нам трудно думать о ней, как о призвании, потому что дружба — это не профессия. По той же причине мы считаем, что недостаточно быть только матерью. Матери сталкиваются не только с общественным, но также и с экономическим давлением. Из-за хищничества капитализма семье сегодня необходимы доходы обоих родителей, чтобы купить вещи, которые считаются желанными в нашей культуре. Таким образом, вырождение материнства — представление о том, что материнство само по себе не является призванием — берёт начало в экономической системе».
О счастье:
«Счастье — это побочный продукт, а не самоцель. Непосредственно стремиться к счастью — ошибка. Но стоит лишь остановиться на секунду, и тогда придёт понимание, что вы счастливы, просто живя. Мне кажется, именно стремление мешает счастью. Если мы отказываемся от стремления — оказывается, что счастье здесь и сейчас».
О медитации:
«Медитация в современном мире — вещь почти непристойная. Сидеть у себя в комнате и в одиночестве медитировать на соломенном коврике, вдыхая благовония — это безнравственный акт. Наш мир пребывает в удручающем состоянии, а люди беспокоятся только о том, как бы привести самих себя в порядок. Я согласен, что каждый потребитель — а мы все ими являемся — нуждается в большом количестве свободного времени для праздности, фантазий, рефлексии и так далее; но вовсе не обязательно дисциплинированной медитации. Когда медитация превращается в духовную цель, а заодно и в средство достижения этой цели, это тревожный знак».
О зависимости:
«Зависимость — одно из тех слов, которые сейчас на слуху. Нужно ли искать зависимость внутри человека? Взять, к примеру, булимию — расстройство приёма пищи. Лично я считаю, что расстройство приёма пищи — это, прежде всего, расстройство пищи. Что-то не так в нашем отношении к еде и наркотическим веществам, поэтому мы и оказываемся зависимыми от них. Можно сказать, что зависимость — это симптом. Симптом — это всегда компромисс между здоровым и нездоровым отношением. Что важно в зависимости, так это ценность объекта — ценность чего-то внешнего по отношению ко мне, от чего я полностью завишу. Зависимость обнаруживает наличие чего-то вне меня, с чем я должен иметь связь. Неважно, любовный это партнёр или наркотическое вещество — результат всегда один и тот же: моя душа не может жить без этого другого. Однако невозможно насытиться тем, что вам на самом деле не нужно. Вам не нужны алкоголь и наркотики. Если вы сможете найти то, что вам действительно нужно, то найдёте решение своей проблемы с зависимостью».
Об исключительности:
«Существует связь между излишеством и исключительностью. Именно в том аспекте вашей личности, в котором вы наиболее склонны к излишествам — будь то сексуальность, жадность или фанатизм — кроется ваша исключительность и ваша ценность как человека, отличающегося от всех остальных людей. Исключительность несёт в себе угрозу для коллектива, ведь зависимость, эксцентричность и тому подобное — это попытки достичь исключительности, чтобы вырваться из усреднённого, рационального гнёта нашей культуры».
О «Форресте Гампе»:
Взаимосвязь невинности и насилия — постоянная тема в нашей культуре. Мы продолжаем настаивать на своей невинности и получаем всё больше насилия. После «Форреста Гампа» невинность, глупость и романтика смешались воедино. Фильм как будто говорит: «Если ты достаточно невинен и глуп — девчонка твоя». Это прославление мечты школьника. Но американские критики в один голос объявили фильм величайшей картиной в истории кино. Лишь единицы увидели всю порочность фильма и скрытое восхваление невежества. Мы сталкиваемся со всё возрастающим количеством насилия, и никто не может понять почему. Тому есть, разумеется, и социальные причины. Но есть также и мифологическая: чем больше в человеке невинности, тем больше насилия он констеллирует. Невозможно избежать насилия путём возвращения к невинности».
Этот текст был изначально опубликован на сайте «Батенька, да вы трансформер» — вот здесь.
Comments