Избыток религии в общественной жизни порождает суеверия, фанатизм, фундаментализм и мракобесие. Недостаток — алчность, безнравственность и злоупотребления властью. Религия необходима обществу, но она не желает уступать монополию на истину, идти на компромиссы и довольствоваться второстепенной ролью, то и дело давая о себе знать в реакционных инициативах и архаичных практиках.
Вопреки прогнозам вольнодумцев, агностиков и атеистов XIX и XX веков, религия в эпоху постмодерна не мертва и не забыта; она прекрасно себя чувствует и по-прежнему находится в центре общественной жизни.
Трудно судить, насколько усилился или ослаб пыл верующих, принадлежащих к разнообразным существующим в современном мире религиям, но отрицать само присутствие религии в общественной, культурной и политической жизни бессмысленно. Оно не менее — а, может, и более — ощутимо, чем в XIX веке.
Непосредственное отношение к религии имеет и главный герой современной политики — террорист-смертник, побочный продукт исламского фанатизма и фундаментализма. «Аль-Каида», одна из крупнейших исламских террористических группировок, ведёт очистительную борьбу против отступников веры, назарян (то есть христиан) и жителей стран Запада во главе с самим сатаной — Соединёнными Штатами.
Примечательно, что среди жертв исламского терроризма самих мусульман намного больше, чем представителей других религий.
Религиозную почву имеет и конфликт, который принёс наибольшее количество жертв в арабском мире. Тысячи иракцев были убиты шиитскими и суннитскими экстремистскими группировками; ещё больше афганцев пало от рук Талибана, фундаменталистского движения, которое зародилось в медресе (религиозных школах) Пакистана и Афганистана и которое, как и «Аль-Каида», никогда не останавливалось перед убийством других мусульман, не разделяющих фундаменталистские взгляды его сторонников.
Раскол в мусульманских странах способствовал усилению роли религии в жизни людей. В последние годы светские организации утратили популярность на фоне роста авторитета Хезболлы («партии Аллаха») в Ливане и движения ХАМАС в Палестине, которое получило контроль над Сектором Газа, победив на выборах. А по результатам первых свободных выборов в истории Туниса и Египта большинство голосов досталось исламистским партиям (хоть и по большей части умеренным).
Вот что происходит в мусульманском мире. Что касается мира христианского, то здесь различные конфессии, церкви и секты тоже не всегда мирно сосуществуют друг с другом. В Северной Ирландии ныне закончившаяся (хочется верить навсегда) вражда между протестантским большинством и католическим меньшинством обернулась тысячами убитых и раненых с обеих сторон.
Конфликты раздирают католицизм и изнутри.
Несколько лет назад главным из них был конфликт между традиционалистами и прогрессистами, сторонниками «теологии освобождения». Избрание двух консервативных пап, Иоанна Павла II и Бенедикта XVI, на время ослабило позиции прогрессистов, но не вынудило их капитулировать.
Наиболее болезненным ударом для католической церкви стало разоблачение многочисленных случаев педофилии в школах, семинариях, детских домах и приходах — злодеяний, о которых подозревали давно, но которые церкви долгое время удавалось замалчивать. Несмотря на все отрицания со стороны высшего руководства, совершенно очевидно, что по крайней мере часть представителей церковной власти знали о происходящем, покрывали педофилов и, вместо того, чтобы сдать их властям, просто командировали их в другие города, где те снова принимались за старое.
В последние годы сообщения о случаях сексуального насилия стали появляться в таких количествах, что стало ясно: речь идёт не об исключениях из правил, а о повсеместной практике, имевшей место на протяжении многих лет и во многих странах.
Этот факт вызвал волну возмущения во всём мире, в первую очередь среди самих верующих. Вдобавок к репутационному ущербу, в некоторых странах (прежде всего в Ирландии и США) церковь оказалась на грани банкротства из–за огромных затрат на адвокатов и выплату компенсаций. Папа Бенедикт XVI впоследствии решительно осудил орден «Легион Христа» и его основателя Марсьяля Масиеля, двоеженца, мошенника и насильника мальчиков и девочек (в том числе собственных детей), персонажа будто сошедшего со страниц романов маркиза де Сада.
Ослабили ли все эти скандалы влияние католической церкви? Я бы так не сказал.
В некоторых странах семинарии действительно опустели, а поток пожертвований заметно оскудел. Но невзгоды и финансовые потери, кажется, лишь подстегнули рвение католиков, которые с удвоенной энергией выступили против однополых браков, легализации абортов, контрацепции и эвтаназии.
В Испании мобилизация католиков носит массовый характер, а в большинстве стран Латинской Америки политический и гражданский авторитет церкви остаётся незыблемым. Как следствие, ситуация с сексуальной свободой и правами женщин не меняется. Более того, церкви удалось добиться запрета на противозачаточные средства и некоторые другие формы контрацепции. Разумеется, этот запрет распространяется лишь на бедных, так как более состоятельные женщины прибегают к контрацепции и абортам в обход законов.
Протестантские церкви двигаются в том же направлении. В США они выступают за то, чтобы привести школьное образование в соответствие с Библией и исключить дарвиновскую теорию эволюции из учебной программы, заменив её креационизмом. Это анахронистическое и обскурантистское учение вполне может быть принято на вооружение в тех штатах, где религиозное влияние особенно сильно.
Мощное миссионерское движение в Латинской Америке и других странах Третьего мира достигло за последние годы значительных успехов.
Во многих отдалённых и бедных регионах евангелические церкви вытеснили католицизм, который из–за нехватки священников и ослабления миссионерского пыла сдал позиции под натиском энергичных протестантских сект. Последние часто пользуются популярностью среди женщин благодаря нетерпимости к алкоголю и требованию, чтобы новообращённые постоянно соблюдали обряды. Всё это способствует сплочённости семьи и помогает держать мужей подальше от баров и борделей.
Религия лежала в основе почти всех самых кровавых конфликтов последних лет — палестино-израильского конфликта, войны на Балканах, чеченских войн, инцидентов в Синьцзян-Уйгурском районе Китая, убийств индуистов и мусульман в Индии, вражды между Индией и Пакистаном. Показателен пример Советского Союза и его бывших сателлитов. После шестидесяти лет преследований церкви и пропаганды атеизма, религия там не только не исчезла, но и снова занимает ведущую роль в обществе. Всё это время она дремала, ожидая конца неблагоприятных времён и сохраняя поддержку широких слоёв населения.
Возрождение Русской православной церкви впечатляет. В России, как и в остальных постсоветских странах, церкви снова заполнены верующими. Правительство Путина и Медведева запустило процесс возвращения церковной собственности, конфискованной большевиками. Высказывалось даже предложение вернуть церкви Кремль с его храмами, монастырями, школами, кладбищами и произведениями искусства.
По некоторым подсчётам, после падения коммунистического режима число православных в России утроилось.
Всё указывает на то, что религия продолжит существовать ещё долго. Хорошо это или плохо для культуры и свободы?
Британский ученый Ричард Докинз, автор атеистической книги «Бог как иллюзия», и журналист Кристофер Хитченс, автор книги «Бог — не любовь: Как религия всё отравляет», отвечают на этот вопрос однозначным «нет» и выдвигают против религии старые обвинения в распространении суеверий, иррациональности, половой дискриминации, авторитаризме, обскурантизме и реакционном консерватизме. Но есть и те, кто с не меньшим рвением защищает свои религиозные взгляды и отвергает утверждения, что вера в Бога несовместима с прогрессом, свободой и развитием науки. Один из них — нобелевский лауреат по физике Чарлз Хард Таунс, поддерживающий теорию «разумного замысла».
Этот спор невозможно выиграть с помощью рациональных доводов, ведь за аргументами каждой из сторон стоит вера. Невозможно доказать или опровергнуть существование Бога. Поэтому, чтобы оставаться в рамках рациональной дискуссии, необходимо вынести за скобки любые метафизические и теологические теории и ограничиться обсуждением роли религии в истории и культурной жизни общества.
Вера в высшее существо и жизнь после смерти является частью всех без исключения известных нам культур.
Чем объяснить, что люди во всём мире и во все времена придерживались этих верований? Атеисты ответят, что всё дело в невежестве и страхе смерти: как самые примитивные, так и самые утончённые люди восстают против идеи смерти. Чем более невежественно сообщество, тем сильнее в нем влияние религии. Когда наука рассеивает суеверия и заменяет их объективными истинами, верования, при помощи которых примитивный человек стремился объяснить мир, теряют свою силу.
Так должно быть в теории. Но на практике этого не произошло. С пещерных времён человечество совершило ошеломляющий прогресс в области науки и технологии: нам удалось раскрыть тайны природы, космоса и человеческого тела, заглянуть в прошлое, победить болезни и существенно поднять уровень жизни.
Однако наука и технологии не помогли нам покончить с религией и идеей Бога.
Атеисты утверждают, что всё ещё впереди, борьба продолжается и рано или поздно религия будет вытеснена научной истиной. Так думали либералы и прогрессивные мыслители XIX века. Но их оптимизм трудно разделять в наше время, предоставляющее множество доказательств обратного. Сегодня Бог господствует в политике, а религиозные войны настолько же разрушительны, как в средневековые времена. Как видим, большинство людей, в том числе и некоторые выдающиеся учёные, не готовы отречься от веры в божество, обещающее им жизнь после смерти.
Живучесть религии объясняется не только страхом смерти, но и убеждением, что человек нуждается в высшем авторитете, вознаграждающим за добро и наказывающим за зло.
Несмотря на постоянное совершенствование законодательства, нет ни одного общества, члены которого не считали бы, что абсолютная справедливость недостижима в этой жизни. Какими бы справедливыми ни были законы, какими бы авторитетными ни были судьи и какими бы честными ни были правители, люди убеждены, что правосудие неспособно защитить простых граждан от произвола власть имущих. Как следствие, религия пускает более глубокие корни среди бедных слоёв населения, чаще страдающих от несправедливости, виновники которой, как правило, остаются безнаказанными. Человеку легче смириться с бедностью, дискриминацией, эксплуатацией и унижением, если он верит, что ему воздастся за его страдания после смерти.
Ещё одна причина, по которой люди сохраняют верность идеям всемогущего Бога и жизни после смерти — это опасение, что если бы было неопровержимо доказано, что Бога не существует, общество очень скоро скатилось бы к состоянию варварства, установился бы закон джунглей, а люди оказались бы во власти своей тёмной стороны, которая ныне сдерживается не законами или моралью, а религией. Другими словами, источником морали — совокупности правил, поощряющих взаимоуважение, щедрость, альтруизм, сострадание и предотвращающих насилие и эксплуатацию — является закон Божий, а не человеческие законы. Без морали, сильные мира сего получили бы возможность совершать любые злодеяния. Ведь если эта жизнь — единственная, которая у нас есть, и после неё нет ничего, почему бы не сделать её как можно лучше, пусть даже придётся для этого усеять землю трупами?
Люди верят в Бога потому, что не доверяют самим себе — и, как показывает история, это недоверие оправданно.
Это не значит, что религия способна гарантировать торжество добра над злом и установить нравственный закон, который покончит с насилием и жестокостью. Это значит только, что как бы плохо всё ни было в мире, значительная часть человечества убеждена, что было бы ещё хуже, если бы атеистам удалось достичь своей цели и покончить с Богом и религией. Но поскольку данное убеждение не подтверждено фактами, оно остаётся лишь актом веры.
У приверженности идее Бога есть и ещё одна, метафизическая причина. Ни наука, ни культура — особенно культура в её сегодняшнем состоянии — не в силах избавить людей от отчаяния при мысли о том, что после смерти нет ничего. Настоящая причина этого отчаяния не в боязни исчезнуть навсегда, а в страхе перед одиночеством в этой жизни, здесь и сейчас, без всемогущего и всеведущего существа, определяющего смысл жизни и знающего ответ на тайну нашего рождения. Несмотря на весь прогресс, наука так и не преуспела в раскрытии этой тайны, и вероятно никогда не преуспеет.
Очень немногие способны смириться с абсурдностью жизни, описанной Альбером Камю в «Мифе о Сизифе».
В первом эссе сборника «Человек и божественное» под названием «О рождении богов» Мария Самбрано спрашивает: «Как появились боги и почему?» Она считает, что дело в чём-то большем, чем осознание примитивными людьми своей беззащитности, уязвимости и одиночества. По словам Самбрано, неотъемлемая часть человеческой ситуации — это чувство «тревоги», «мании преследования», которое отступает лишь когда мы понимаем, что окружены богами.
В 60-х годах я жил в Лондоне. Тогда там как раз зарождалось движение хиппи. Основными отличительными чертами этого движения были яркая одежда, пропаганда наркотиков, сексуальная свобода, а также религиозность, вдохновлённая не западными религиями, а восточными традициями буддизма и индуизма, а также примитивными религиозными культами, многие из которых имели сомнительное происхождение и были основаны второсортными гуру и харизматичными оппортунистами. Отчасти движение хиппи было наивным и дилетантским, но оно объединило тысячи молодых людей по всему миру, которые отправлялись в паломничество в Катманду так же, как прежде их деды совершали паломничество в Иерусалим. Хиппи наглядно продемонстрировали потребность человека в духовной жизни.
Примечательно, что многие ярые противники христианства позже сами поддались влиянию новых проповедников вроде отца ЛСД Тимоти Лири, гуру битлов Махариши Махеша Йоги и основателя движения «Церковь объединения» Мун Сон Мёна.
Справедливости ради, мало кто серьёзно воспринял это ложное возрождение религиозного чувства, подогреваемое к тому же назойливой, низкосортной рекламой. Но тот факт, что эти движения были основаны совсем недавно (иногда откровенными шарлатанами) и эксплуатируют наивность, легкомысленность и необразованность своих последователей, не мешает им удовлетворять духовные нужды людей, помогать им заполнять пустоту в жизни так же, как это делают традиционные религии. Как иначе объяснить тот факт, что основанная Роном Хаббардом Церковь саентологии, в числе последователей которой голливудские звезды Том Круз и Джон Траволта, пережила преследования во многих странах, включая Германию, где её обвиняли в промывании мозгов несовершеннолетним?
В цивилизации спектакля религия превращается в цирк.
Но необходимо разграничивать роль религии в жизни отдельного человека и в жизни общества. Религия дарит верующим покой, помогает понять, кто они и зачем пришли в этот мир; обеспечивает нравственный кодекс, которым они могут руководствоваться в жизни; дает надежду на жизнь после смерти, утешение в бедах и чувство безопасности, исходящее от принадлежности к сообществу людей с общими верованиями, обычаями и идеалами. Всех, кто пострадал от насилия и эксплуатации, пережил лишения и несчастья, религия способна спасти от отчаяния и удержать от самоубийства.
Религия может быть катализатором положительных перемен и в общественной жизни.
Проповедуя прощение, любовь к своим врагам и братство всех людей, христианство совершило революцию. Хоть эти идеи и не сразу стали частью государственной политики, они всё же помогли преодолеть дискриминацию и заложили основу для признания прав человека и отмены рабства. Таким образом, христианство сыграло решающую роль в развитии демократии.
Но в то время как в светских странах христианство способствовало демократии, в тех странах, где церковь не была отделена от государства, оно стало одним из главных препятствий на пути установления демократии, то есть проявило себя так же, как и любая другая религия.
Религии проповедуют лишь абсолютные истины, причём каждая религия категорически отвергает истины, проповедуемые конкурентами.
Все религии ставят целью не только завоевать души людей, но и контролировать их поведение. Пока христианство было маргинальной религией бедных и обездоленных, оно выгодно контрастировало с варварством, бесчеловечностью и суеверием язычников. Но пустив корни среди правящих классов, христианство утратило свою толерантность, стало догматичным и нетерпимым. Под предлогом защиты веры, оно стало причиной ещё больших страданий, чем те, которым подверглись ранние христиане. Более того, если в эпоху Ренессанса церковь содействовала развитию искусств (Данте, Пьеро делла Франческа и Микеланджело не существовало бы без её покровительства), то позже она стала глубоко реакционной в отношении философии и науки, изгоняя, пытая и казня учёных и художников, подозреваемых в ереси. Крестовые походы, инквизиция и Индекс запрещённых книг — лишь наиболее известные символы нетерпимости церкви по отношению к интеллектуальной, научной и художественной свободе. Как следствие, борцы за свободу в католических странах вынуждены были выступать против церкви. В протестантских странах не было такой нетерпимости в отношении науки и строгой цензуры искусства, но в том, что касается семьи, секса и любви, ситуация была такой же: и там, и там церковь проповедовала дискриминацию женщин и антисемитизм.
Лишь с установлением светского общества церковь нехотя согласилась давать кесарю кесарево, а Богу Богово и ограничила свое влияние духовной сферой, предоставив гражданам право самим принимать решения, касающиеся мирской жизни.
Лишение церкви мирской власти сделало возможным появление демократии, системы, основанной на разнообразии, плюрализме и верховенстве закона, который в отдельных случаях прямо противоречит христианской морали.
Во времена французской революции, Второй Испанской Республики, мексиканской революции, революции 1917 года в России и коммунистической революции в Китае, искоренение религии считалось единственным способом достичь секуляризации общества. Сжигались церкви и монастыри, истреблялись верующие, запрещались религиозные обряды, активно насаждались атеизм и материализм. Все эти действия были не только неоправданно жестоки, но и безрезультатны, ведь спустя некоторое время запрещённые верования вернулись с удвоенной силой.
Секуляризация подразумевает не запрет на верования, а право свободно практиковать свою религию при условии соблюдения законов, установленных правительством. Обязанность правительства, в свою очередь — гарантировать, что никто не будет подвергнут преследованиям за свою веру и следить, чтобы законы соблюдались.
Отделение церкви от государства — необходимое условие сохранения демократии.
Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на страны, где процесс секуляризации не произошел — например, Саудовскую Аравию и Иран. Религиозная власть в этих двух странах стала непреодолимым препятствием на пути демократизации общества и содействовала сохранению диктатуры, которая вмешивается в частную жизнь граждан и жестоко наказывает их, если они хоть немного отступают от предписаний единственной разрешенной религии. В христианских странах до отделения церкви от государства положение вещей было схожим, и осталось бы таковым, если бы этот процесс не был пройден.
Католическая и протестантская церкви стали терпимо относиться к другим религиям не потому, что христианство более толерантно, чем ислам, а потому что давление общественности заставило их принять условия демократии.
Ислам совместим с культурой и свободой ничуть не меньше, чем христианство. Разница только в том, что в христианских странах церковь вынудили отказаться от претензий на государственную власть. В Турции, благодаря усилиям Ататюрка общество прошло процесс секуляризации (пусть и насильственной), поэтому несмотря на то, что большинство турков — мусульмане, Турция на протяжении многих лет была более демократической, чем остальные мусульманские страны.
Светскость не позволяет религии воспрепятствовать реализации свобод, поставить под угрозу плюрализм и разнообразие, которые определяют свободное общество. В свободном обществе религия является частью частной жизни, а государственная власть должна оставаться светской именно для того, чтобы избежать монополии в религиозной сфере, ведь любая монополия влечёт за собой злоупотребления. Единственный способ гарантировать гражданам право исповедовать выбранную ими религию (или не исповедовать никакую) — это светское устройство общества.
До тех пор, пока религия остаётся в пределах частной сферы, она не представляет угрозы для демократии, а наоборот, служит её основой.
Здесь мы подходим к сложному вопросу, на который у демократов и либералов нет однозначного ответа. Хоть отделение церкви от государства и необходимо любому свободному обществу, я твердо убеждён, что граждане любого свободного общества также должны вести духовную жизнь, ведь без неё даже самые надёжные законы и институты не могут функционировать должным образом. Для того, чтобы граждане верили, что демократия — лучшая из возможных систем, недостаточно верховенства закона, равных возможностей, правосудия, свободного рынка, свободы печати, плюрализма и прав человека; необходимы также гражданские и нравственные ценности. И, хотя среди агностиков и атеистов было множество примерных граждан, чьи убеждения не мешали им соблюдать закон и проявлять солидарность со своими соотечественниками, для подавляющего большинства людей религия по-прежнему остаётся главным источником нравственных принципов. Поэтому когда религия начинает терять силу, становится поверхностной и несерьёзной, последствия для демократических институтов могут оказаться плачевными.
Выхолащивание духовности происходит на всех уровнях общественной жизни, но наиболее очевиден этот процесс в экономике.
Католическая церковь и капитализм никогда не ладили между собой. Ещё в начале промышленной революции некоторые английские священники в своих проповедях осуждали новую систему, которая, по их мнению, поощряла жажду наживы, эгоизм и индивидуализм, увеличивала пропасть между богатыми и бедными и отдаляла людей от духовной жизни. Эта критика отчасти справедлива, однако в более широком историческом контексте она становится менее убедительной: в конечном счёте, частная собственность и рыночная экономика помогли освободить значительную часть человечества от того, что Маркс называл «идиотизмом сельской жизни», добиться прогресса в медицине и науке, повысить уровень жизни в свободных странах до беспрецедентного уровня, в то время как закрытые общества продолжали изнывать под гнётом патримониального режима, который загнал большую часть населения в нищету, тогда как элита купалась в роскоши.
Свободный рынок привёл к возникновению среднего класса, что в свою очередь обеспечило политическую стабильность и достойную жизнь для большинства граждан, чего никогда прежде не случалось в истории человечества.
Свободная экономика действительно увеличивает пропасть между богатыми и бедными и поощряет материализм, потребительство, накопление, конкуренцию и эгоизм. Более того, финансовый кризис, прокатившийся не так давно по странам Запада, стал прямым следствием необузданной жадности банкиров, инвесторов и коммерсантов, которые в стремлении к сиюминутной наживе нарушили законы рынка, обманули своих клиентов и спровоцировали экономическую катастрофу, оставившую миллионы людей во всем мире без гроша.
Ещё одного негативное последствие капитализма — это смешение цены и ценности, которое приводит к той деградации культуры и духовности, которую мы наблюдаем в цивилизации спектакля. При свободном рынке цена продуктов определяется в соответствии со спросом и предложением. В результате даже в самых культурно развитых странах значимые произведения искусства часто недооцениваются из–за их сложности. А посредственные или вовсе лишённые таланта писатели и художники, наоборот, пользуются оглушительным успехом так как необразованное большинство считает их великими и охотно приобретает их произведения. Мы не раз видели, как картины мошенников продавались за заоблачные суммы из–за того, что галереи и критики манипулируют вкусом коллекционеров. Подобные случаи побудили Октавио Паса осудить рынок и возложить на него вину за несостоятельность культуры в современном обществе. Наряду с рынком, есть и ещё один фактор, который поспособствовал смешению цены и ценности в сфере искусства — исчезновение элиты и настоящих критиков, которые раньше отвечали за создание эстетической иерархии.
Все великие либеральные мыслители — Джон Стюарт Милль, Карл Поппер, Адам Смит, Людвиг фон Мизес, Фридрих Август фон Хайек и Милтон Фридман — утверждали, что экономическая и политическая свобода имеет смысл лишь тогда, когда общество живёт богатой духовной жизнью и имеет собственную иерархию ценностей.
Причина коррупции, кумовства, неудержимой алчности, мошеннических уловок банков и прочих проблем, с которыми снова и снова сталкивается капитализм, не в недостатках самого капитализма и его институтов, а скорее в упадке нравственных ценностей, которые должны держать капитализм в рамках закона. Когда этот невидимый этический фундамент рушится, устанавливается анархия, и возникает недоверие к системе, которая приносит выгоду только богатым и власть имущим.
Когда религия превращается для элит в пустой звук, наступает «кризис» капитализма, о котором мы так часто слышим.
Легкомысленность подрывает нравственные основы культуры и делает возможным возникновение нечестных и незаконных практик. Ситуация ещё больше усугубляется, когда злодей попадает в центр внимания СМИ и получает те 15 минут славы, которые в 1968 году обещал каждому Энди Уорхол. Один из недавних примеров — случай журналиста Томмазо Дебенедетти, который на протяжении нескольких лет публиковал в итальянских газетах фейковые интервью с писателями, политиками и священнослужителями (включая Папу Римского). На чистую воду его вывел американский писатель Филип Рот, который никак не мог припомнить тех слов, которые ему приписывались в прессе. Он решил найти источник дезинформации, и в конце концов след привёл к Дебенедетти. Какое же наказание понёс Томмазо Дебенедетти за 79 (подтверждённых на данный момент) фальшивых публикаций? Да никакого! Напротив, разоблачение превратило его в настоящего героя нашего времени. И, как бы грустно ни было это признавать, он действительно им является. В своё оправдание Дебенедетти сказал: «Да, я лгал. Но только для того, чтобы сказать правду». Какую правду? Что мы живём во времена мошенников, когда любой обман простителен, если он развлекает публику?
©Mario Vargas Llosa
Оригинал можно почитать тут.
Comments