Третья глава — об Александре Гротендике и Синъити Мотидзуки, двух гениальных математиках, которые вплотную приблизились к сердцу математики, но предпочли скрыть от человечества свои главные открытия.
Утром 31 августа 2012 года японский математик Синъити Мотидзуки разместил в своём блоге четыре статьи, в которых на шестиста страницах излагалось доказательство abc-гипотезы, одной из самых важных гипотез в теории чисел.
Никто по сей день не может его понять.
Мотидзуки годами в полном одиночестве работал над математической теорией, не похожей ни на какую другую. Выложив решение в блоге, он не отправил статьи ни в один научный журнал и не представил своё доказательство ни на какой конференции. Одним из первых, кто узнал о его открытии, был его коллега из Исследовательского института математических наук университета Киото Акио Тамагава, который отправил статьи Ивану Фесенко, теоретику чисел из Ноттингемского университета. Текст письма содержал один-единственный вопрос: «Мотидзуки решил a + b = c?».
Фесенко в предвкушении сохранил четыре огромных файла на своём компьютере. Он 10 минут неотрывно следил за полоской загрузки, после чего уединился на две недели для изучения доказательства. Он заказывал еду с доставкой на дом и спал только когда у него не оставалось сил. Через две недели он написал Тамагаве: «Понять невозможно».
В декабре 2013 года, через год после того, как Мотидзуки разместил свои статьи, ведущие математики мира собрались в Оксфорде, чтобы изучить доказательство. В первые дни семинара царила оптимистическая атмосфера. Сложные рассуждения японского математика начали понемногу проясняться, а на третий день в интернете начали распространяться слухи о том, что учёные стоят на пороге важного шага.
На четвёртый день все надежды рухнули.
После определённого момента никто не был в состоянии уследить за ходом мысли Мотидзуки. Величайшие математические умы мира были в замешательстве, и никто не мог прийти им на помощь, поскольку сам Мотидзуки отказался принимать участие в семинаре.
Новая отрасль математики, которую Мотидзуки создал, чтобы доказать гипотезу, была настолько необычной и настолько опережала своё время, что один учёный из Висконсинского университета в Мадисоне даже сказал, что у него было такое впечатление, будто он читал статью из будущего.
Те немногие, кому удалось хотя бы частично понять систему Мотидзуки, говорят, что она содержит невидимые на первый взгляд связи между числами. «Чтобы понять моё решение, исследователи должны сначала отключить алгоритмы мышления, которые были установлены в их уме и не подвергались сомнению на протяжении многих лет», — написал Мотидзуки в своём блоге.
Мотидзуки родился в Токио и с раннего возраста отличался сверхчеловеческой силой концентрации. В детстве он страдал от приступов немоты, которые в подростковом возрасте настолько участились, что он почти перестал говорить. Он также не выносил взглядов людей и поэтому постоянно ходил с опущенными глазами. Из-за этой привычки у него развилась сутулость, которая, однако, не портила его внешность. Благодаря высокому лбу, большим очкам и сверкающим тёмным волосам он очень походил на Кларка Кента.
В 16 лет он поступил в Принстонский университет, а в 23 получил докторскую степень. После двух лет в Гарварде он вернулся в Японию и принял предложение стать профессором в Исследовательском институте математических наук университета Киото при условии, что он сможет полностью посвятить себя исследовательской работе и не должен будет преподавать. В начале 2000-х годов он перестал посещать международные конференции и стал всё больше работать в уединении. Сначала он перестал выезжать за пределы Японии, затем Киото, а затем и вовсе перестал ходить куда-либо, кроме университета.
Из окна его кабинета открывался вид на гору Даймондзи, где в ходе ежегодного праздника Обон монахи жгут гигантский кандзи, имеющий форму человека с расставленными в стороны руками (大). Данный символ означает помпезность. Вот и Мотидзуки помпезно назвал свою новую отрасль математики интер-универсальная геометрия Тейхмюллера.
Abc-гипотеза уходит корнями в истоки математики и подразумевает неожиданные отношения между слагательными и множительными свойствами чисел. Её доказательство позволяет разгадать множество давно существующих тайн. Однако Мотидзуки этого было мало; доказав гипотезу, он создал новый тип геометрии, который требовал от математиков выработать совершенно новое представление о числах.
По словам Юитиро Ямаситы, одного из немногих, кто претендует на понимание интер-универсальной теории, Мотидзуки создал целую вселенную, в которой на данный момент обитает он один.
Однако громкие заявления требуют соответствующих доказательств, и отказ Мотидзуки давать интервью, объяснять свои выводы и даже обсуждать свои исследования на любом другом языке, крмое японского, вызвали у его коллег подозрения. Одни говорили, что он шарлатан, другие — что он психически неуравновешенный, приводя в качестве подтверждения его асоциальность.
В 2014 году, как поначалу казалось, дело сдвинулось с мёртвой точки — Мотидзуки объявил, что в ноябре отправится во Францию, чтобы представить свою теорию на шестидневном семинаре в Университете Монпелье. Математики со всего мира толкались за места в зале и даже стояли в лестничных проходах. Однако Мотидзуки так и не явился. Он приехал на неделю раньше, всё это время страдал от навязчивости ректора, после чего исчез. Некоторое время никто не знал, где он. А за день до семинара охрана выгнала его с кампуса после странного инцидента.
Вернувшись в Японию, Мотидзуки удалил доказательство из своего блога и пригрозил судом тем, кто попытается его опубликовать. После этого на него обрушилась волна критики со стороны недоброжелателей, а коллеги заключили, что он обнаружил ошибку в своих расчётах. Мотидзуки уволился из Киотского университета, опубликовал пост со словами о том, что в математике определённые вещи должны оставаться сокрытыми «ради всеобщего блага», после чего удалил свой блог. В глазах многих этот странный и капризный жест подтвердил опасения о том, что Мотидзуки стал жертвой проклятия Гротендика.
Александр Гротендик был одним из главных математиков ХХ века. Он совершил революцию в понимании пространства и времени — причём сделал это дважды. Мотидзуки прославился в 1996 году, доказав одну из гипотез Гротендика. Каждый, кто был знаком с Мотидзуки в студенческие годы, знал, что тот считал Гротендика своим учителем.
Возглавляемая Гротендиком группа математиков выдала на-гора десятки тысяч страниц — колоссальный объём, из которого большинство студентов читали лишь небольшую часть, необходимую для развития в своей области, но даже на это могли уйти годы. Мотидзуки же начал читать первый том трудов Гротендика на первом курсе и прочитал полное собрание до конца.
Миньон Ким, сосед Мотидзуки по комнате в Принстоне, вспоминает, как однажды обнаружил его в бреду после того, как тот не спал и не ел три дня. Мотидзуки бормотал что-то о «сердце сердца», которое Гротендик обнаружил в основе математики, из-за чего и слетел с катушек. Следующим утром, когда Ким попросил его объяснить, что он имел в виду, Мотидзуки непонимающе уставился на него. Он ничего не помнил о событиях прошлой ночи.
С 1958 по 1973 год Александр Гротендик был настоящим колоссом в математике. Его метод был необычным. Несмотря на то, что ему удалось доказать 3 из 4 гипотез Вейля, главных математических проблем того времени, Гротендика не интересовало решение известных проблем; его целью было достичь исчерпывающего понимания основ математики. Чтобы осуществить свою цель, он создал сложные теоретические построения вокруг самых простых вопросов, окружив их огромным количеством новых понятий. Казалось, решения появлялись сами собой под неослабевающим натиском Гротендика, раскрываясь «как скорлупа ореха, который месяцами оставался под водой».
Его подход был основан на радикальном абстрагировании; любая проблема разрешалась, когда он рассматривал её с достаточного расстояния. Его не интересовали числа, углы, кривые и уравнения, а лишь отношения между ними. «Он обладал невероятно тонким чувством гармонии, — вспоминал один из его учеников, Люк Иллюзи. — Он не просто внедрил новые техники и доказал важные теоремы; он изменил наше представление о математике».
Гротендик на протяжении всей жизни был одержим пространством. Одним из его главных достижений было то, что он расширил понятие точки. Где другие видели только координаты без глубины, ширины и размера, Гротендик видел целую вселенную. Подобной революции не было со времён Евклида.
На протяжении многих лет он посвящал всё своё время — 12 часов в день, 7 дней в неделю — математике. Он не читал газеты, не смотрел телевизор и не ходил в кино.
Ему нравились некрасивые женщины, убогие квартиры и грязные комнаты. Он работал в полном одиночестве в холодном кабинете с осыпающейся со стен краской, повернувшись спиной к единственному окну; кабинет украшали всего четыре предмета: посмертная маска его матери, небольшая проволочная фигурка козы, банка испанских оливок и выполненный углём портрет его отца в концлагере.
Александр Шапиро, Александр Танарофф, Саша, Пётр, Сергей — настоящее имя его отца неизвестно, так как он пользовался разными псевдонимами, участвуя в анархических движениях, которые сотрясли Европу в начале ХХ века. Украинец из хасидской семьи, он был арестован полицией царской России в 15 лет и приговорён к смертной казни вместе со своими товарищами. Выжил только он один. На протяжении трёх недель его выводили из камеры и заставляли наблюдать за тем, как одного за другим расстреливают его друзей. Сам он был помилован благодаря своему возрасту. Казнь заменили на пожизненное заключение, а через 10 лет, во время революции 1917 года, его освободили. Едва выйдя на свободу, он погрузился в заговоры, тайные планы и внутренние разборки между революционными группами. Именно тогда он лишился левой руки и стал зарабатывать на жизнь, работая уличным фотографом. В Берлине он познакомился с матерью Гротендика, и в 1939 году они вместе перебрались в Париж. В 1940 году он был арестован режимом Виши и отправлен в лагерь Ле-Верне, а в 1942 году депортирован в Германию, где умер от отравления «Циклоном Б» в одной из газовых камер Аушвица.
Его сын взял фамилию матери, Иоанны Гротендик, которая писала всю жизнь, но так и не опубликовала ни своих романов, ни стихов. Когда она встретила отца Гротендика, то состояла в браке и работала журналисткой в левой газете, но бросила мужа и присоединилась к революционной борьбе со своим новым любовником. Когда Гротендику было 5 лет, мать оставила его на попечении протестантского пастора и отправилась в Испанию воевать против Франко. Когда Вторая Испанская Республика потерпела поражение, они с мужем вернулась в Париж. Французское правительство объявило их нежелательными персонами и, вместе с другими «подозрительными иностранными элементами», состоявшими в рядах интернациональных бригад, отправило их в лагерь Рёкро, где Иоанна заболела туберкулёзом. К тому времени, как закончилась война, Гротендику было 17 лет. Он выжил, собирая вместе с матерью виноград на окраине Монпелье — города, где он начал своё образование. Иоанна умерла от туберкулёза в 1957 году.
Когда Гротендик был студентом Университета Монпелье, его наставник Лоран-Моиз Шварц показал ему свою статью, содержавшую 14 нерешённых проблем, и предложил Гротендику выбрать одну из них для своей дипломной работы. Молодой человек, который постоянно скучал на занятиях, вернулся через 3 месяца. Шварц спросил его, какую из проблем он выбрал и насколько ему удалось продвинуться.
Гротендик непонимающе уставился на него. Что значит «какую из проблем»? Он решил их все.
Его талант был очевиден каждому, однако ему трудно было найти работу во Франции. Из-за постоянных переездов его родителей у Гротендика не было национальности, а его единственным документом, удостоверяющим личность, был нансеновский паспорт.
Он был выскоим, худым и атлетичным, с квадратной челюстью и большим сплюснутым носом. Уголки его рта были изогнуты кверху, что придавало ему озорной вид, как будто он был посвящён в тайну, о которой остальные ничего не знали. Когда у него начали выпадать волосы, он побрился наголо. На фотографиях этого периода он выглядит как брат-близнец Мишеля Фуко.
Он был способным боксёром, поклонником последних квартетов Бетховена и Баха и любителем природы. Но больше всего в жизни, даже больше математики, он любил писать. Он писал с такой энергией, что многие страницы его рукописей испещрены дырами от карандаша. Делая расчёты, он записывал уравнения в блокноте, а затем по многу раз обводил каждый знак до тех пор, пока его не становилось невозможно разобрать.
В 1958 году французский миллионер Леон Мочан основал на окраине Парижа Институт высших научных исследований, чтобы воплотить в жизнь амбиции Гротендика. Гротендик, которому тогда как раз исполнилось 30 лет, объявил о запуске программы, целью которой было переписать основы геометрии и объединить все области математики. Целое поколение профессоров и студентов посвятило себя реализации видения Гротендика. Он рассуждал вслух, а они записывали, развивали его идеи и предоставляли ему черновики для проверки. Самым преданным его единомышленником был Жан Дьёдонне, который вставал в 5 утра, чтобы просмотреть стенограммы за предыдущий день, перед тем, как Гротендик явится ровно в 8 с новой порцией идей. Итогом семинаров Гротендика стало 12 томов и более 12 тысяч страниц, объединяющих геометрию, теорию чисел, топологию и комплексный анализ.
Объединение математики — это цель, которую ставили перед собой лишь самые амбициозые умы. Декарт одним из первых продемонстрировал, что геометрические формы можно представить в виде уравнений. Например, уравнение x2 + y2 = 1 описывает круг. Любое из возможных решений этого простого уравнения представляет собой нарисованную на плоскости окружность. Но если принимать во внимание не только вещественные числа и декартову систему координат, а и комплексные числа, мы получим несколько окружностей разных размеров, которые движутся как живые и меняются во времени. Отчасти гений Гротендика заключался в том, что он понял: за каждым простым алгебраическим уравнением кроется нечто большее. Он назвал это нечто схемой. Каждое отдельное решение уравнения, каждая форма, была лишь тенью, иллюзорной проекцией схемы, «как очертания скалистого берега, освещаемые ночью вращающимся прожектором маяка».
Гротендик мог построить целую математическую вселенную из одного-единственного уравнения. Его топосы, например, были бесконечными пространствами, выходящими за пределы воображения. Гротендик сравнивал их с «настолько широкой и глубокой рекой, что все лошади всех королей из всех миров могли одновременно из неё напиться». Подобное мышление требовало совершенно нового представления о мире и было не менее радикальным шагом, чем тот, который 50 годами ранее сделал Альберт Эйнштейн.
Гротендик любил выбирать наиболее подходящие названия для открытых им понятий, чтобы сделать их более понятными. Его этали, например, вызывают ассоциации со спокойными морскими волнами, зеркальной водой, распростёртым крылом или белыми пелёнками, в которые завёрнут младенец.
Он мог засыпать по желанию и спать столько часов, сколько ему было нужно, а затем с полной энергией браться за работу. Он мог начать разрабатывать идею утром и не вставать из-за письменного стола до вечера следующего дня, работая при тусклом свете керосиновой лампы. «Было очень интересно работать с гением, — вспоминает его друг Ив Ладегейери. — Я не очень люблю это слово, но в случае с Гротендиком другого не подберёшь. Было интересно, но также страшно, так как он не был похож на остальных людей».
Гротендик формулировал идеи, отделяя один слой за другим, анатомируя концепции, упрощая и абстрагируя до тех пор, пока не оставалось ничего; в этой пустоте он обнаруживал то, что искал.
В 1966 году он стал лауреатом Филдсовской премии, которую часто называют Нобелевской премией для математиков, однако отказался ехать для её получения в Москву в знак протеста против процесса над писателями Юлием Даниэлем и Андреем Синявским.
На протяжении двух десятилетий его влияние было таким огромным, что Рене Том, ещё один лауреат Филдсовской премии, признавался, что чувствует себя «подавленным» Гротендиком. Отчаявшись из-за своей неспособности соперничать с Гротендиком в новых, радикальных идеях, Том бросил фундаментальную математику и начать работать над теорией катастроф, описывающей семь вариантов того, как любая динамическая система — река, тектонический разлом или человеческий разум — может внезапно потерять устойчивость и погрузиться в хаос.
«Мной движет не амбициозность и не жажда власти, а острое ощущение чего-то огромного и в то же время хрупкого». Как только Гротендик осваивал новую территорию, он начинал расширять её границы. Кульминацией его исследований стало понятие мотива: луч света, способный осветить любую из возможных инкарнаций математического объекта. Он называл это странное явление, лежащее в центре математической вселенной, о которой мы не знаем ничего кроме тусклых отблесков, «сердцем сердца».
Даже ближайшие соратники Гротендика сочли, что он зашёл слишком далеко.
Гротендик хотел держать солнце на ладони, обнаружить корень всего, объединяющий многочисленные теории, которые казались не связанными друг с другом. Все твердили ему, что его цель недостижима, а его замысел больше похож на фантазию любителя, чем на реалистичный научный проект. Гротендик никого не слушал. После многолетних исследований основ математики он вплотную подошёл к бездне.
В конце 60-х годов он совершил двухмесячную поездку, в ходе которой провёл цикл семинаров в Румынии, Алжире и Вьетнаме. Вьетнамский колледж, который он посетил, позже был разбомблен американцами; погибли два профессора и десятки студентов. Он вернулся во Францию другим человеком. На волне майских событий 1968 года он во время лекции в Парижском университете призвал студентов «отвергнуть недостойное и опасное искусство математики» в свете угроз, которые нависли над человечеством. Планету уничтожат не политики, заявил он, а учёные вроде них самих, «которые как сомнамбулы шагают навстречу апокалипсису».
С того момента он отказывался участвовать в конференциях по математике, если ему не позволялось посвящать равное количество времени темам экологии и пацифизма. Он раздавал выращенные в собственном саду яблоки и инжир, и предостерегал о губительном воздействии науки: «Атомы, которые стёрли с лица земли Хиросиму и Нагасаки, были расщеплены не жирными пальцами генералов, а группой физиков, вооружённых горсткой уравнений». Гротендика волновали последствия, которые его собственные идеи могли иметь для мира. Какие новые ужасы может породить исчерпывающее понимание математики, к которому он стремился? Что бы сделало человечество, если бы смогло дотянуться до сердца сердца?
В 1970 году, в зените своей славы, он уволился из Института высших научных исследований, узнав о том, что тот финансируется министерством обороны Франции. После этого он бросил семью, отрёкся от друзей и коллег и сбежал от всего мира.
«Великий поворотный момент» — так Гротендик называл перемену, произошедшую в его жизни после 40 лет. Он внезапно поддался веяниям той эпохи: он забеспокоился об окружающей среде, расширении военно-промышленного комплекса и распространении ядерного оружия.
Он превратил свой дом в коммуну, где бок о бок обитали бродяги, профессора, хиппи, пацифисты, воры, монахини и проститутки.
Он возненавидел удобства буржуазного образа жизни. Он выбросил ковры и начал сам делать себе одежду: сандалии из использованных покрышек и штаны из старых мешков. Вместо кровати он начал спать на снятой с петель двери. Он чувствовал себя комфортно только среди бедных, молодых и маргинализированных.
Он без колебаний раздавал своё имущество, а также распоряжался имуществом других. Однажды, вернувшись домой после ужина, его друг Кристиан Маллол обнаружил, что дверь его дома открыта настежь, а в камине горит огонь. Гротендик спал в ванне. Через 2 месяца Маллол получил от него чек на 3 000 франков.
Иногда у Гротендика случались приступы агрессии. Во время мирного протеста в Авиньоне он подбежал к двум полицейским, которые пытались остановить протестующих, и отправил их в нокаут. После этого десяток других полицейских подоспели на помощь, избили его до потери сознания и отвезли в участок. Дома он запирался в кабинете и кричал по-немецки так громко, что дрожали окна, а затем целыми днями не произносил ни слова.
«Заниматься математикой — это всё равно, что заниматься любовью», — писал Гротендик. Он имел сексуальный опыт как с женщинами, так и с мужчинами. У него было трое детей от жены, Мирей Дюфур, и ещё двое внебрачных.
Гротендик основал журнал, чтобы пропагандировать выращивание собственной пищи и заботу об окружающей среде. Он пытался привлечь на свою сторону своих учеников, однако никто не разделял его беспокойства и не выносил его радикализма с тех пор, как объектом его одержимости стал не абстрактный мир математики, а конкретные проблемы общества — к которым Гротендик относился с наивностью, граничащей с глупостью.
Он был убеждён, что природа наделена сознанием и что его обязанность — защищать её. Он собирал крошечные побеги, прорастающие из щелей в асфальте, и пересаживал их в землю.
Он начал поститься — сначала раз в неделю, затем дважды, а позже временами переставал есть вовсе. Умерщвление плоти стало для него нормой. Во время поездки в Канаду он отказывался носить ботинки и ходил по снегу в сандалиях, как восточный гуру. Попав в серьёзную аварию на мотоцикле, он отказывался от анестезии и соглашался только на иглоукалывание. Подобное поведение лишь играло на руку его критикам, которые, среди прочего, заявляли, что в своём стремлении ограничить негативное воздействие на планету, Гротендик испражнялся в ведро, а затем разбрасывал экскременты по полям вокруг своего дома.
В 1973 году основанная им коммуна погрузилась в хаос и беззаконие. Сперва полиция арестовала двух японских монахов из «Ордена великолепной сутры лотоса» из-за просроченных виз, и предъявила Гротендику обвинения в предоставлении убежища нелегальным иммигрантам. На той же неделе девушка, с которой он часто проводил ночи, попыталась повеситься на шторах. Вернувшись с ней из больницы, Гротендик застал членов коммуны танцующими вокруг огромного костра, в который они подбрасывали страницы из его рукописей. Гротендик распустил коммуну и поселился в Вилькене, деревне с десятком обитателей.
В Вилькене он жил без электричества и питьевой воды в кишащей блохами хижине, но чувствовал себя счастливым как никогда. Он купил старый катафалк, а когда у того отказал двигатель, купил вторую, ещё более старую машину с дырами в полу, и ездил на максимально возможной скорости несмотря на то, что у него не было водительских прав.
На протяжении 5 лет он жил в полном одиночестве и занимался преимущественно физическим трудом. Дети не навещали его, у него не было любовниц и он игнорировал всех своих соседей за исключением 12-летней девочки, которой помогал с домашним заданием.
Израсходовав все свои сбережения, он начал преподавать математику в Университете Монпелье, чтобы обеспечивать своё спартанское существование. Его студенты и подумать не могли, что этот человек, одевавшийся как бродяга и спавший прямо в аудитории, был живой легендой.
В Вилькене он сосредоточил все свои аналитические способности на собственном уме. Итогом стала ещё более радикальная перемена, полная трансформация, которую он попытался выразить в списке остановок на своём духовном пути, следуя по которому всё больше отдалялся от здравого смысла.
Май 1933 года: жажда смерти
27 — 30 декабря 1933 года: рождение волка
Лето (?) 1936 года: гробокопатель
Март 1944 года: существование Бога-творца
Июнь — декабрь 1957 года: призвание и предательство
1970: очищение и начало миссии
1 — 7 апреля 1974: момент истины, вступление на духовный путь
7 апреля 1974 года: встреча с Ниппондзан Мёходзи, вхождение в божественное
Июль — август 1974 года: несостоятельность Закона. Я покидаю вселенную отцов
Июнь — июль 1976 года: пробуждение Инь
15 — 16 ноября 1976 года: конец представлений, открытие медитации
18 ноября 1976 года: воссоединение с душой, приход Сновидца
Август 1979 — февраль 1980: я встречаю своих родителей (обман)
Март 1979 года: открытие волка
Август 1980: встреча со Сновидцем — возвращение детства
Февраль 1983 — январь 1984: новый стиль
Февраль 1984 — май 1986: урожаи и посевы
25 декабря 1986 года: жертва
25.12.1986: первые эротико-мистические сны
28 декабря 1986: смерть и возрождение
1 — 2 января 1987: мистико-эротическое «похищение»
27 декабря 1986 — 21 марта 1987: метафизические сны, разум снов
8.1, 24.1, 26.2, 15.3 (1987): пророческие сны
28.3.1987: ностальгия по Богу
30.4.1987: Ключ к Снам
Между 1983 и 1986 годами он написал книгу «Урожаи и посевы. Размышления о прошлом математика», которую никто во Франции не осмеливался опубликовать. На тысячах страниц, полных «математических фантасмагорий», Гротендик заглядывет вглубь своей души в попытке понять всё, и обнажает разум, балансирующий на грани между просветлением и паранойей.
Гротендик раз за разом возвращеается к одним и тем же идеям, стремясь к абсолютной точности. На каждой отдельной странице он по нескольку раз меняет тему и точку зрения. «Перспектива по определению ограничена. Она предоставляет только один взгляд на пейзаж. Лишь когда вместе сочетаются несколько взаимодополняющих точек зрения, мы получаем полное знание. Чем сложнее объект, который мы пытаемся познать, тем важнее иметь многочисленные пары глаз, чтобы лучи света пересеклись, и мы смогли увидеть единственное во множестве. Такова природа истинного видения: оно объединяет уже известные точки зрения и показывает ещё неизвестные, позволяя нам понять, что все они являются частью одного и того же».
Гротендик вёл отшельнический образ жизни, читал, медитировал и писал. В 1988 году он едва не умер от голода. Он сравнивал себя с мистиком Мартой Робен, у которой появились стигматы и которая 50 лет не ела ничего, кроме освящённых облаток. Гротендик пытался превзойти результат Христа, который постился в пустыне 40 дней, и месяцами питался супом из одуванчиков, которые собирал у себя в саду. Соседи, которые часто видели, как он собирает эти цветы, спасали его от смерти, принося ему домашние блюда и не уходя до тех пор, пока он не съест.
Он считал сны посланиями от существа, которое он назвал Сновидцем. Сновидец, считал он, посылает сны, чтобы помочь нам осознать свою истинную сущность. На протяжении более 20 лет он вёл дневник, «Ключ с сновидениям», с целью понять природу Сновидца. «Сновидец — это никто иной, как Бог», — писал он.
В июне 1991 года он попытался обрубить все связи с миром. Он сжёг 25 тысяч написанных им страниц, портрет отца и избавился от посмертной маски матери. Свои последние записи — неудачную попытку прояснить мотив, тёмное сердце, бьющееся в основе математики — он передал своему другу Жану Мальгуару, чтобы тот подарил их Университету Монпелье. Это было началом периода побега, который продлился до конца его жизни. Он переезжал из одной деревни в другую, избегал журналистов и учеников и возвращал нераспечатанными письма от друзей и родственников.
Более 10 лет никто не знал, где он. Говорили, что он умер, сошёл с ума или ушёл в лес, чтобы никто никогда не смог найти его останки.
После скитаний по югу Франции он осел в Лассере, неподалёку от Пиренейских гор и всего в часе езды от концлагеря, где провёл последние месяцы жизни его отец. Будучи ребёнком, Гротендик босиком посреди ночи сбежал из лагеря Рёкро с твёрдым намерением дойти пешком до Берлина и убить Гитлера своими руками. Охранники нашли его 5 дней спустя, при смерти и прячущегося внутри пустого ствола дерева.
По ночам он играл на фортепиано. Его соседи в Лассере — которые знали, что он не любит гостей — были удивлены, когда из его дома доносилась восхитительная музыка. В своём дневнике Гротендик пишет, что с наступлением сумерек его посещает двуликая женщина. Он называет её добрую сторону Флора, а демоническую — Люцифера. Вместе они поют, чтобы заставить Бога показать себя, однако «он безмолвствует, а когда говорит, то настолько тихим голосом, что невозможно разобрать слова».
В 2001 году соседи увидели поднимающийся над его домом дым. По словам мэра Лассера Алена Бари, Гротендик всеми силами пытался помешать пожарным и умолял их позволить дому сгореть.
В 2010 году Люк Иллюзи получил от Гротендика письмо, в котором тот запрещал распространение своих трудов в будущем и требовал изъять все свои работы из библиотек и университетов. Он попытался нивелировать своё влияние, раствориться в тишине, стереть все следы своего существования: «Сделай так, чтобы всё исчезло, сейчас же!».
Американский математик Лейла Шнепс была одной из немногих людей, с которыми Гротендик общался в последние годы жизни. Она месяцами пыталась найти его, путешествуя по всем деревням, где он бывал, с его старой фотографией и спрашивая, не видел ли его кто. Она не знала, насколько изменилась его внешность. Устав от поисков, она решила сидеть на скамейке напротив единственного в этой местности рынка органических продуктов в надежде, что Гротендик рано или поздно появится. Наконец она увидела старика в монашеской рясе и с тростью, покупающего фасоль. Его лицо скрывали нависающий капюшон и неопрятная, длинная как у волшебника борода. И всё же она сразу узнала его по глазам.
Она осторожно приблизилась к нему, опасаясь, как бы он не убежал, и была удивлена тем, с какой нежностью Гротендик поприветствовал её, хоть и сразу сказал, что не хочет, чтобы его нашёл кто-либо ещё. Едва сдерживая эмоции, она рассказала ему, что одна из гипотез, которые он выдвинул в молодости, наконец была доказана. Гротендик улыбнулся и ответил, что давно утратил интерес к математике.
Они провели вместе вечер. Шнепс спросила его, зачем он стал отшельником. Гротендик ответил, что не испытывает ненависти к людям и не отвернулся от мира. Его отшельничество не было ни бегством, ни отречением; он поступил так для того, чтобы защитить человечество. Гротендик сказал, что никто не должен страдать из-за его открытия, но отказался объяснять, что он имеет в виду под «тенью нового кошмара».
На протяжении нескольких месяцев они обменивались письмами. Шнепс интересовали его идеи в области физики, которые он разрабатывал незадолго до увольнения. Гротендик пообещал рассказать ей всё, если она сможет ответить на один простой вопрос: что такое метр?
Шнепс ответила несколько недель спустя, и её ответ содержал более 50 страниц, однако Гротендик вернул ей письмо, так и не распечатав его — как и все последующие.
В последние годы жизни его видение было настолько обобщённым, что он видел лишь целое. От его личности после многих лет медитации остались лишь осколки. «У меня есть твёрдое и вероятно богохульное ощущение, что я знаю Бога лучше, чем кого бы то ни было в этой жизни, несмотря на то, что Он — непознаваемая тайна».
Гротендик умер в больнице города Сен-Жирон в четверг 13 ноября 2014 года. Причина смерти до сих пор неизвестна; он просил её не разглашать.
О его последних днях известно только от ухаживавшей за ним медсестры. По её словам, Гротендик отказывался принимать членов семьи. Его единственным посетителем был высокий застенчивый японец. Этот человек 5 дней просидел на краю койки, нагнувшись, чтобы лучше слышать больного, и не переставая писал что-то в своём блокноте. Он оставался рядом с Гротендиком, пока тот не умер, а тело не забрали в морг.
Через два дня этого же человека задержала охрана Университета Монпелье. Его обнаружили стоящим на коленях перед дверью комнаты, в которой хранились коробки с рукописями, переданными университету Гротендиком при условии, что они никогда не будут распечатаны.
У человека при себе были коробок спичек и баночка с жидкостью для зажигалок. Охранники не стали вызывать полицию. Его вывели с территории университета, приняв за сумасшедшего, так как он всё время смотрел в пол и тихим голосом повторял, что они должны его отпустить, так как у него запланирован очень важный семинар на математическом факультете.
©Benjamín Labatut
Оригинал можно почитать тут.
Comentarios